Развитие ситуации с уличными протестами в Ереване показывает одну любопытную тенденцию: уличные акции легче начать, чем кончить.
Народ, приобщившись к прямой демократии, входит во вкус.
Казалось бы, все прошло хорошо.
Президент пошел на встречу, обещал компенсировать гражданам рост тарифов из бюджета и провести аудит в «Электросетях Армении».
Конечно, это не полное решение проблемы.
Остались предыдущие скачки, о которых никто не забыл.
Само решение, обещанное президентом, временное.
И выплаты пойдут за счет госбюджета, то есть из общих денег.
Как я понимаю, никого не наказали за попытку силового разгона демонстрантов.
Но ведь компромисс есть компромисс – на уступки должны пойти обе стороны.
Движение «Нет грабежу!» в Армении оказалось действительно неполитическим, то есть не о смене власти, как я и писал.
Мы, в России, как-то забыли, что такие бывают.
А если они случаются даже в нашей стране, то остаются на периферии сознания политически активной общественности.
У нашей протестной оппозиции одна главная задача – убрать Путина.
Только тут есть консенсус, и любое событие рассматривается именно с этой точки зрения.
Соответственно, и события во вне, уличные протесты в других странах интересны как пример для решение этой задачи.
Но Армения напомнила, что движения за свои экономические права действительно бывают. И, как видим, не обязательно это традиционная борьба рабочих за свою зарплату.
Есть и обнаружившееся общее свойство уличных народных протестов, прямой демократии.
Людям нравится чувствовать себя теми, от кого зависят политические решения и политики!
Люди хотят участвовать в непосредственном управлении, решать важные проблемы, которые касаются всех.
И люди не хотят расходиться.
Более того, они пытаются создать новые общественные структуры для того, чтобы сохранить возможность быстрой и эффективной организации уличной активности.
В Украине люди селились в палатках на Майдане.
В России создали сначала непартийную Лигу избирателей, а затем Координационный Совет оппозиции.
В Армении объявили о создании нового движения.
«У нас пока нет названия. Важна не формальная сторона, а содержание. Главная на данный момент задача — правильная организация гражданского движения», — приводят СМИ слова ответственного за информационные вопросы движения Давида Санасаряна.
А люди на проспекте Маршала Баграмяна продолжают стоять, не хотят расходится.
Их где-то 200 человек.
Насколько я помню, когда массовые акции заканчивались, на Майдане в Киеве тоже оставалось где-то 200 человек.
Не трогать этих людей власть не может.
И бомба с введенным механизмом в столице им не нужна.
И юридических оснований для того, чтобы занять проспект и присвоить это общественное место под свои нужды, у людей нет.
Но силовой разгон опасен, потому что только настраивает людей против властей. И их действия могут приобрести уже прямо политический характер.
Тут что важно понять?
Такая ситуация – это следствие институционально незрелой демократии в странах постсоветского пространства?
Например, можно сказать, что политические партии создавались довольно давно, под совершенно иную повестку, а сегодня в значительной степени потеряли связь с простыми гражданами и новыми поколениями.
В России, например, очевидно, что обновления нет не только во власти, где вечный Путин и его группа, но и в политических партиях, где вечные Явлинский с Митрохиным, Жириновский, Зюганов, Миронов, Касьянов. Если бы Немцова не убили, и продолжал бы руководить.
Наши политические партии – как профсоюзы. Они есть, но сформированы не снизу и под реальные задачи, и сверху под своих вождей и собственную жизнь.
Не удивительно, что народ при случае пытается изобрести какие-то особенные формы чисто гражданского протеста.
Но это один вариант. Второй вариант – решающую роль играют новые технические средства организации, позволяющие сравнительно легко начать уличный протест.
Мобильные телефоны, интернет, социальный сети позволяют работать с людьми в режиме реального времени, тогда как жизнь любой политической партии заорганизована, а все ее мероприятия неизбежно бюрократизированы.
Поэтому, кстати, неразрешенный уличный протест организовать легче, чем провести своевременно официально разрешенный Марш. Был бы вдохновляющий повод!
И тут получается еще один интересный вывод, который касается России.
Уличных акций сегодня нет не потому, что все жутко напуганы.
Уличных акций нет, потому что нет реальных требований, которые разделяло бы большое количество людей.
Массу практически невозможно организовать на поддержку общих деклараций.
Массы приходят на улицу с конкретными требованиями: отменить повышение тарифом, которое люди считают необоснованным, как в Армении; отменить нечестные и несправедливые выборы или прекратить войну, выпустить Навального, как в России; отменить нечестные выборы и подписать соглашение об ассоциации с ЕС, как в Украине.
Так что я бы на месте наших властей из-за спада уличной активности не радовался.
Если выборы в Государственную Думу пройду также, как в 2011 году, люди опять выйдут на улицы.
Если с ними не выйдут старые вожди, появятся новые.
Само решение, обещанное президентом, временное.
И выплаты пойдут за счет госбюджета, то есть из общих денег.
Как я понимаю, никого не наказали за попытку силового разгона демонстрантов.
Но ведь компромисс есть компромисс – на уступки должны пойти обе стороны.
Движение «Нет грабежу!» в Армении оказалось действительно неполитическим, то есть не о смене власти, как я и писал.
Мы, в России, как-то забыли, что такие бывают.
А если они случаются даже в нашей стране, то остаются на периферии сознания политически активной общественности.
У нашей протестной оппозиции одна главная задача – убрать Путина.
Только тут есть консенсус, и любое событие рассматривается именно с этой точки зрения.
Соответственно, и события во вне, уличные протесты в других странах интересны как пример для решение этой задачи.
Но Армения напомнила, что движения за свои экономические права действительно бывают. И, как видим, не обязательно это традиционная борьба рабочих за свою зарплату.
Есть и обнаружившееся общее свойство уличных народных протестов, прямой демократии.
Людям нравится чувствовать себя теми, от кого зависят политические решения и политики!
Люди хотят участвовать в непосредственном управлении, решать важные проблемы, которые касаются всех.
И люди не хотят расходиться.
Более того, они пытаются создать новые общественные структуры для того, чтобы сохранить возможность быстрой и эффективной организации уличной активности.
В Украине люди селились в палатках на Майдане.
В России создали сначала непартийную Лигу избирателей, а затем Координационный Совет оппозиции.
В Армении объявили о создании нового движения.
«У нас пока нет названия. Важна не формальная сторона, а содержание. Главная на данный момент задача — правильная организация гражданского движения», — приводят СМИ слова ответственного за информационные вопросы движения Давида Санасаряна.
А люди на проспекте Маршала Баграмяна продолжают стоять, не хотят расходится.
Их где-то 200 человек.
Насколько я помню, когда массовые акции заканчивались, на Майдане в Киеве тоже оставалось где-то 200 человек.
Не трогать этих людей власть не может.
И бомба с введенным механизмом в столице им не нужна.
И юридических оснований для того, чтобы занять проспект и присвоить это общественное место под свои нужды, у людей нет.
Но силовой разгон опасен, потому что только настраивает людей против властей. И их действия могут приобрести уже прямо политический характер.
Тут что важно понять?
Такая ситуация – это следствие институционально незрелой демократии в странах постсоветского пространства?
Например, можно сказать, что политические партии создавались довольно давно, под совершенно иную повестку, а сегодня в значительной степени потеряли связь с простыми гражданами и новыми поколениями.
В России, например, очевидно, что обновления нет не только во власти, где вечный Путин и его группа, но и в политических партиях, где вечные Явлинский с Митрохиным, Жириновский, Зюганов, Миронов, Касьянов. Если бы Немцова не убили, и продолжал бы руководить.
Наши политические партии – как профсоюзы. Они есть, но сформированы не снизу и под реальные задачи, и сверху под своих вождей и собственную жизнь.
Не удивительно, что народ при случае пытается изобрести какие-то особенные формы чисто гражданского протеста.
Но это один вариант. Второй вариант – решающую роль играют новые технические средства организации, позволяющие сравнительно легко начать уличный протест.
Мобильные телефоны, интернет, социальный сети позволяют работать с людьми в режиме реального времени, тогда как жизнь любой политической партии заорганизована, а все ее мероприятия неизбежно бюрократизированы.
Поэтому, кстати, неразрешенный уличный протест организовать легче, чем провести своевременно официально разрешенный Марш. Был бы вдохновляющий повод!
И тут получается еще один интересный вывод, который касается России.
Уличных акций сегодня нет не потому, что все жутко напуганы.
Уличных акций нет, потому что нет реальных требований, которые разделяло бы большое количество людей.
Массу практически невозможно организовать на поддержку общих деклараций.
Массы приходят на улицу с конкретными требованиями: отменить повышение тарифом, которое люди считают необоснованным, как в Армении; отменить нечестные и несправедливые выборы или прекратить войну, выпустить Навального, как в России; отменить нечестные выборы и подписать соглашение об ассоциации с ЕС, как в Украине.
Так что я бы на месте наших властей из-за спада уличной активности не радовался.
Если выборы в Государственную Думу пройду также, как в 2011 году, люди опять выйдут на улицы.
Если с ними не выйдут старые вожди, появятся новые.
Journal information