Мне было интересно, как она справится с этой проблемой.
Получится ли у нее жить в Украине, быть государственным управленцем на довольно высокой региональной должности, и при этом избежать враждебных высказываний в адрес России.
Увы, ее хватило на один день.
Вчера, когда ее спросили, с кем воюет Украина, она от ответа уклонилась.
Сегодня Мария Гайдар дала однозначный ответ:
- Россия воюет с Украиной, идет война, есть погибшие, есть беженцы, есть переговоры, в которых участвует Россия и говорит о том, что нужно отводить вооружение. Поэтому то, что есть война между Украиной и Россией, это факт, здесь нет никаких вопросов, нет никакой дискуссии, это абсолютно очевидно.
Естественно, сразу напрашивается вопрос: какой же ты российский политик, если становишься частью властной машины соседнего государство, которое воюет с твоей страной?
Мария Гайдар ответила и на этот не заданный вопрос:
- Сейчас я хочу быть здесь, потому что здесь правда, это выбор ценностный, и это не просто локальный конфликт между Украиной и Россией, такой ценностный, цивилизационный конфликт между свободой, демократией, честностью, нормальным бизнесом… в данном случае я хочу быть здесь, я хочу помогать.
Это ответ без ответа.
Мне кажется, что ценностный выбор российского политика - в борьбе за свои ценности в России.
И уж, в любом случае, этот выбор не в организации победы государства – противника России.
То есть, ты можешь считать, что Россия не права.
Ты можешь не помогать России вести войну, если ты убежден, что твоя страна ведет войну неправедную.
Ты можешь бороться с этой войной как политик и гражданин, если у тебя есть силы и решимость.
Но быть во время войны в лагере врага – это вообще-то предательство.
И это не оценочное суждение, это констатация факта.
Заметьте, даже большевики не воевали на стороне немцев – противников России в Первой мировой.
Агитировали против войны – да.
Боролись с правительством войны – да.
Но не становились вице-губернаторами областей Германии.
Я бы обратил внимание еще на одну важную деталь.
Россия не признает себя воюющей стороной. Это значит, что наши власти и оголтелые «патриоты» формально ничего Марии Гайдар предъявить не могут.
Однако сама Мария Гайдар признала Россию воюющей стороной.
Как тогда называется переход на сторону противника?
Второй вопрос – о Крыме.
Тут позиция Марии Гайдар такая:
- Считаю, что Крым был аннексирован Россией. Это было незаконно, аморально, и Крым должен быть возвращен в состав Украины.
- Сейчас вернуть Крым невозможно. Для этого должно что-то измениться. Должен измениться в России режим. Но Крым был украинским и должен быть украинским. Как это сделать? Когда это произойдет? Я не знаю.
Если бы Мария Гайдар оставалась российским политиком, то над последствиями такого высказывания имело бы смысл рассуждать.
Тут проблема очень простая: может ли сегодня в России иметь успех политик, который предлагает вернуть Крым Украине?
Путин может нравиться или нет.
Его решения могут казаться правильными, а могут вызывать протест.
Но бывают ситуации, когда политики формируют новую реальность: вчера была одна ситуация, а сегодня – совсем другая, и вернуться к прежней невозможно.
В вопросе Крым Путин сделал именно это.
Реальность такова, что Крым вернуть невозможно.
А любой российский политик, который выдвигает такую идею, не только попадает под статью российского законодательства, но и не имеет малейшего шанса на успех.
Однако в отношении Марии Гайдар это, кажется, уже не важно.
Поработать в системе государственного управления в момент революционных реформ – это одно. Это опыт.
Перейти на сторону воюющего врага – это другое. Это конец политика с одной стороны фронта. В данном случае - с российской.
Я думаю, больше российского политика Марии Гайдар нет, и быть не может. Увы.
Честно говоря, мне сначала идея даже понравилась.
Очень уж обидно было, что есть столько энергичной молодежи без каких-либо шансов реализовать себя в нашем болоте.
Сейчас вижу, что это была поспешная оценка.
Мне кажется, со своим народом нужно быть и в горе, и в радости, и в чести, и в бесчестии, - всегда.
Мария Гайдар ответила и на этот не заданный вопрос:
- Сейчас я хочу быть здесь, потому что здесь правда, это выбор ценностный, и это не просто локальный конфликт между Украиной и Россией, такой ценностный, цивилизационный конфликт между свободой, демократией, честностью, нормальным бизнесом… в данном случае я хочу быть здесь, я хочу помогать.
Это ответ без ответа.
Мне кажется, что ценностный выбор российского политика - в борьбе за свои ценности в России.
И уж, в любом случае, этот выбор не в организации победы государства – противника России.
То есть, ты можешь считать, что Россия не права.
Ты можешь не помогать России вести войну, если ты убежден, что твоя страна ведет войну неправедную.
Ты можешь бороться с этой войной как политик и гражданин, если у тебя есть силы и решимость.
Но быть во время войны в лагере врага – это вообще-то предательство.
И это не оценочное суждение, это констатация факта.
Заметьте, даже большевики не воевали на стороне немцев – противников России в Первой мировой.
Агитировали против войны – да.
Боролись с правительством войны – да.
Но не становились вице-губернаторами областей Германии.
Я бы обратил внимание еще на одну важную деталь.
Россия не признает себя воюющей стороной. Это значит, что наши власти и оголтелые «патриоты» формально ничего Марии Гайдар предъявить не могут.
Однако сама Мария Гайдар признала Россию воюющей стороной.
Как тогда называется переход на сторону противника?
Второй вопрос – о Крыме.
Тут позиция Марии Гайдар такая:
- Считаю, что Крым был аннексирован Россией. Это было незаконно, аморально, и Крым должен быть возвращен в состав Украины.
- Сейчас вернуть Крым невозможно. Для этого должно что-то измениться. Должен измениться в России режим. Но Крым был украинским и должен быть украинским. Как это сделать? Когда это произойдет? Я не знаю.
Если бы Мария Гайдар оставалась российским политиком, то над последствиями такого высказывания имело бы смысл рассуждать.
Тут проблема очень простая: может ли сегодня в России иметь успех политик, который предлагает вернуть Крым Украине?
Путин может нравиться или нет.
Его решения могут казаться правильными, а могут вызывать протест.
Но бывают ситуации, когда политики формируют новую реальность: вчера была одна ситуация, а сегодня – совсем другая, и вернуться к прежней невозможно.
В вопросе Крым Путин сделал именно это.
Реальность такова, что Крым вернуть невозможно.
А любой российский политик, который выдвигает такую идею, не только попадает под статью российского законодательства, но и не имеет малейшего шанса на успех.
Однако в отношении Марии Гайдар это, кажется, уже не важно.
Поработать в системе государственного управления в момент революционных реформ – это одно. Это опыт.
Перейти на сторону воюющего врага – это другое. Это конец политика с одной стороны фронта. В данном случае - с российской.
Я думаю, больше российского политика Марии Гайдар нет, и быть не может. Увы.
Честно говоря, мне сначала идея даже понравилась.
Очень уж обидно было, что есть столько энергичной молодежи без каких-либо шансов реализовать себя в нашем болоте.
Сейчас вижу, что это была поспешная оценка.
Мне кажется, со своим народом нужно быть и в горе, и в радости, и в чести, и в бесчестии, - всегда.
Journal information